Федор Иванович Иордан (1800, г. Павловск Царскосельского у. С.-Петербургской губ.- 1883, С.-Петербург), гравер и рисовальщик, мастер резцовой репродукционной гравюры на металле. Сын придворного «обойного мастера». С 1809 г. воспитывался в АХ под покровительством имп. Марии Феодоровны, при дворе к-рой его отец состоял на службе. В 1819 г. определен в гравировальный класс к Н. И. Уткину. В 1822 и 1823 гг. за рисунки с натуры получил малую и большую серебряные медали; в 1824 г. за гравюру «Меркурий усыпляет Аргуса» с картины П. И. Соколова - малую золотую медаль, аттестат 1-й степени; был оставлен при АХ «для усовершенствования» мастерства. В 1827 г. получил большую золотую медаль за гравюру «Умирающий Авель» с картины А. П. Лосенко. В 1829 г. отправлен пенсионером АХ сначала в Париж в мастерскую Тардьё, затем в мастерскую Ж. Т. Ришома. Во время обучения у Ришома начал гравировать «Святое Семейство» с картины Рафаэля «Лоретская Мадонна» (1509-1510, Музей Конде в Шантийи, Франция). В 1830 г. переехал в Лондон, работал в мастерской А. Раймбаха, по требованию к-рого перегравировал вновь «Святое Семейство». Изучал различные гравировальные техники в мастерских Дж. Г. Робинсона и Ч. Бентли. В 1835-1850 и 1853-1855 гг. жил в Италии, общался с А. А. Ивановым, Н. В. Гоголем, К. П. Брюлловым. По приезде в Рим по совету Брюллова начал работать над гравированием картины Рафаэля «Преображение Господне» (1518-1520, Музеи Ватикана). Это произведение стало самой знаменитой его гравюрой, с удивительной точностью воспроизводившей шедевр живописи. Работа над гравюрой продолжалась с 1835 по 1850 г., подготовка рисунка заняла 2 года, в 1850 г., после окончания работы, получил звание профессора гравирования.
В 1844 г. И. избран академиком АХ. С 1855 г. преподавал в АХ, с 1856 г. заведовал гравировальным классом; в 1871 г. стал ректором живописного и скульптурного отделений; в 1876 г.- заведующим также мозаичным отделением. С 1855 г. был помощником хранителя эстампов и оригинальных рисунков в ГЭ, а в 1860 г., после кончины Уткина, назначен хранителем этой части коллекции. С 1867 г. исполнял частные заказы. Среди его учеников были И. П. Пожалостин, П. К. Константинов, его советами пользовались Т. Г. Шевченко, В. В. Матэ, Н. С. Мосолов и др. И. был избран членом Академий художеств в Берлине, в Урбино и во Флоренции. Принимал участие в организации и экспонировании Русского отдела на Всемирной выставке в Лондоне (1862). Исполнял эстампы большого формата с картин, написанных на библейские темы (напр., «Истязание Спасителя», 1867, с картины А. Е. Егорова), гравировал портреты, в т. ч. своих современников (напр., «Портрет Дамаскина, игумена Валаамского», 1878), иллюстрировал с.-петербургские издания. Автор мемуаров «Записки ректора и профессора АХ Ф. И. Иордана» (М., 1918).
Среди многочисленных техник гравирования гравюра резцом на меди, называемая также классической, является одной из основных. Она появилась в Западной Европе примерно в середине XV века первой среди других видов углубленной гравюры. В разн
В свою очередь, ревностным поборником традиций классической резцовой гравюры стал его талантливый ученик Федор Иванович Иордан (1800-1883), являющийся одной из крупнейших фигур в гравюре XIX века. О его роли и заслугах говорит тот факт, что он стал единственным гравером, достигшим поста ректора Академии художеств.
Его главным произведением и одной из самых известных отечественных гравюр XIX века является большое по размеру "Преображение Господне" с оригинала Рафаэля Санти, находящегося в Ватикане. Считается, что сюжет большой гравюры был подсказан молодому выпускнику Академии художеств, прибывшему в Италию в качестве пенсионера для совершенствования мастерства, великим живописцем Карлом Брюлловым. Над ней мастер проработал почти 15 лет, закончив ее в 1850 году. Этот срок непомерно велик даже для крайне трудоемкой и кропотливой техники резцовой гравюры, в которой доска средних размеров могла изготовляться от полутора до двух лет!
Этот по-настоящему самоотверженный и упорный труд над одной гравюрной доской можно сравнить с творческим подвигом А.А. Иванова, четверть века трудившегося над своим знаменитым "Явлением Христа народу".
Когда доска была готова, современники называли ее настоящим сокровищем, считая, что она вряд ли будет превзойдена. (Печатная форма хранится с 1924 в фондах Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге). За эту гравюру Иордан был удостоен звания профессора Академии художеств и завоевал всеевропейскую известность. Однако следует сказать, что ни редкое упорство, ни техническая тщательность мастеровитого автора, так восхищавшие современников, не помогли по-настоящему одухотворить результат. Уникальная по размеру и истории создания гравюра все-таки не лишена холодноватой сухости копии. Одна из причин этого связана с особенностями воспроизводимого в гравюре оригинала. "Преображение" было последней, а потому не вполне завершенной картиной рано умершего Рафаэля. В ней проявились новые для великого мастера эпохи Возрождения черты: беспокойство форм и резкие светотеневые контрасты. Они были не вполне удобны для передачи в резцовой гравюре, отличающейся математической четкостью и классической строгостью форм. Кроме того, картина Рафаэля очень велика: ее высота превышает четыре метра, а ширина приближается к трем метрам. Это также усложняло задачу гравера.
В 1845 году гравер одновременно с Ивановым получил дополнительное вспомоществование (300 червонцев), сроком на один год. Но только в мае 1850 года Иордан наконец отправился в Санкт-Петербург для представления своего труда императору Николаю I, предварительно показав гравюру римской публике6 . «
Можно сказать, что работы Иордана завершают историю русской репродукционной резцовой гравюры, постепенно уступившей место другим более жизнеспособным техникам.
Иордан Федор Иванович (1800-1883) - "гравер на меди и отличный рисовальщик" (Д.А. Ровинский). Родился в 1800 в Павловске. С 1809 воспитывался в Академии художеств под покровительством императрицы Марии Федоровны (его отец состоял на службе при ее дворе). С 1819 учился в гравировальном классе Академии у Н.И. Уткина. Здесь получил в 1822 и 1823 серебряные медали за рисунки с натуры. После окончания Академии отправился в пенсионерскую поездку в Рим. Также учился в Париже и Лондоне. После возвращения в Санкт-Петербург в 1855 назначен профессором гравирования Академии художеств. В 1860 - хранитель в Эрмитаже. В 1871 занял пост ректора в Академии художеств. В 1875 назначен заведующим мозаичным отделением Академии художеств.
Так, ему импонировала дружба с Н.В. Гоголем, и в воспоминаниях Иордан подчеркивал, что писатель предпочитал их союз общению с другими пенсионерами: «Только мы трое: Александр Андреевич Иванов, гораздо позже Федор Антонович Моллер и я остались вечерними посетителями Гоголя»3 . Однако чрезмер- ное и «рабское» (как ему казалось) почитание Ивановым Гоголя Иордан не разделял. Почти одновременно они начали работать над главными свои- ми творениями. «Иордан делает рисунок с „Преображения“ Рафаэля, для гравирования. Это дело будет ему стоить лучшей половины его жизни, если он в самом деле исполнит его лучше всех предшественников», – сообщал Иванов своему отцу весной 1837 года4 . В мае этого года художник находит подходящую мастерскую на Виколо дель Вантаджо и приобретает огромный холст для картины. А Иордан тогда же заказывает медную доску «в пуд с четвертью» для гравюры по рисунку, над которым он трудился полтора года: «Я живо помню тот вечер, когда, сойдясь однажды в этом Сafe (Café del bon Gusto. – С.С.), как-то мы вдруг сказали друг другу: „Ну, я решился: начинаю завтра свою гравюру с „Преображения“ Рафаэля“. – „Ну, и я тоже решился: на днях начинаю свое „Появление Мессии“».
Ни менее интересна последняя глава завещания Н.В.Гоголя:
VII. Завещаю… но я вспомнил, что уже не могу этим располагать. Неосмотрительным образом похищено у меня право собственности: без моей воли и позволения опубликован мой портрет. Но многим причинам, которые мне объявлять не нужно, я не хотел этого, не продавал никому права на его публичное издание и отказывал всем книгопродавцам, доселе приступавшим ко мне с предложеньями, и только в таком случае предполагал себе это позволить, если бы помог мне Бог совершить тот труд, которым мысль моя была занята во всю жизнь мою, и притом так совершить его, чтобы все мои соотечественники сказали в один голос, что я честно исполнил свое дело, и даже пожелали бы узнать черты лица того человека, который до времени работал в тишине и не хотел пользоваться незаслуженной известностью. С этим соединялось другое обстоятельство: портрет мой в таком случае мог распродаться вдруг во множестве экземпляров, принеся значительный доход тому художнику, который должен был гравировать его. Художник этот уже несколько лет трудится в Риме над гравированием бессмертной картины Рафаэля «Преображенье Господне». Он всем пожертвовал для труда своего, — труда убийственного, пожирающего годы и здоровье, и с таким совершенством исполнил свое дело, подходящее ныне к концу, с каким не исполнял еще ни один из граверов. Но по причине высокой цены и малого числа знатоков эстамп его не может разойтись в таком количестве, чтобы вознаградить его за все; мой портрет ему помог бы. Теперь план мой разрушен: раз опубликованное изображение кого бы то ни было делается уже собственностью каждого, занимающегося изданьями гравюр и литографий. Но если бы случилось так, что после моей смерти письма, после меня изданные, доставили бы какую-нибудь общественную пользу (хотя бы даже одним только чистосердечным стремлением ее доставить) и пожелали бы мои соотечественники увидать и портрет мой, то я прошу всех таковых издателей благородно отказаться от своего права; тех же моих читателей, которые по излишней благосклонности ко всему, что ни пользуется известностью, завели у себя какой-нибудь портрет мой, прошу уничтожить его тут же, по прочтенье сих строк, тем более что он сделан дурно и без сходства, и покупать только тот, на котором будет выставлено: «Гравировал Иорданов». Сим будет сделано, по крайней мере, справедливое дело. А еще будет справедливей, если те, которые имеют достаток, станут вместо портрета моего покупать самый эстамп «Преображенья Господня», который, по признанью даже чужеземцев, есть венец гравировального дела и составляет славу русскую.
Завещанье мое немедленно по смерти моей должно быть напечатано во всех журналах и ведомостях, дабы, по случаю неведения его, никто не сделался бы передо мною невинно-виноватым и тем бы не нанес упрека на свою душу.